«Тулси Дас — величайший поэт средневековой Индии, один из крупнейших поэтов индийской литературы, развивающейся на протяжении более четырех тысячелетий. Его имя известно широчайшим массам многомиллионного населения северной Индии. Оно в равной мере близко и безграмотному крестьянству Индии, которое на слух заучивает стихи из его «Рамаяны», и индийским князьям, и ученому брахманству.» (А.П.Баранников)

"«Рамаяна» рассказывает, как царевич Рама — воплощение бога Вишну, родившегося на земле ради уничтожения врага богов и людей демона-ракшасы Раваны, — женится на прекрасной царевне Сите, превзойдя в силе всех других соискателей ее руки; как затем из-за происков Кайкейи, младшей жены своего отца Дашаратхи, он уходит с Ситой и братом Лакшманой на четырнадцать лет в лесное изгнание; как в лесу Ситу похищает Равана и уносит ее по воздуху в свое царство на остров Ланку; как в поисках Ситы Рама вступает в союз с царем обезьян Сугривой и обезьяны во главе с мудрым и могучим советником царя Хануманом находят Ситу; как Рама, переправившись через океан, вступает со своим войском в битву с ракшасами, убивает Равану и воссоединяется с Ситой."

«...Рама превратился в философскую абстракцию, в образ Абсолютного Духа, Абсолютной Реальности, а Сита — в символ индивидуальной души.

Поражает полное совпадение схемы "Повести о Раме" со схемой "Руслана и Людмилы" Пушкина (колдун похищает жену, муж отыскивает колдуна, сражается с ним и возвращает жену). Представляло бы большой литературоведческий интерес выяснить, какими путями дошла до Пушкина эта схема.»
(Б.Л. Смирнов, Махабхарата. вып. III. "Горец").

"Настоящая книга является первым в советской исторической науке очерком истории Ирана с древнейших времен до конца XVIII в., изложенным в научно-популярной форме, но основанным на первоисточниках (персидских, арабских и др.)."

"Предлагаемый "Сравнительный словарь мифологический символики в индоевропейских языках" построен на рассмотрении основных понятий языческого культа и связанных с ним символических образов. Исходя из того, что язык является важнейшим элементом человеческой культуры, в Словаре сделана попытка проследить отражение языческой символики в семантической эволюции индоевропейских языков. Для анализа привлечены практически все (древние и новые) индоевропейские языки, включая хеттский, тохарский А и В, лидийский. Основным инструментом такого анализа является сравнительное этимологическое исследование. Принимая во внимание тот факт, что язычник соотносил одни и те же предметы ("вещи") с самыми различными предметами, а одно и то же действие вызывало в его сознании ассоциацию с огромным кругом действий и связанных с ними предметами, мы исходим в настоящем Словаре из так называемой множественной этимологии, т.е. допускаем одновременное существование нескольких (иногда — многих) семасиологических связей в истории того или иного значения." (М.М. Маковский)

"Автор «Словаря индоевропейских социальных терминов» Э. Бенвенист (1902-1976) – французский ученый, лингвист с мировым именем. Статьи словаря охватывают одновременно как исследование «культурных концептов» – основных «ценностей духовной культуры» (понятия «семья», «друг», «враг», «свой», «чужой», «торговля», «богатство», и т.д.), так и исследование этимологии и истории соответствующих слов. Словарь выполнен в форме развернутых очерков о словах и соответствующих понятиях; это словарь индоевропейских социальных институтов – семьи, права, религии и т.п."

"Ершов использовал многие народные сказочные сюжеты (об Иване-дураке, Сивке-Бурке, Жар-птице и др.; см., напр., сказку Жар-птица и Василиса-царевна из сборника А.Н.Афанасьева), создав на их основе вполне оригинальное произведение, по стихотворной форме (4-стопный хорей с парной рифмовкой) близкое пушкинским литературным обработкам русских сказок (А.Ярославцев передавал слова А.С.Пушкина, сказанные автору Конька-Горбунка: "Теперь этот род сочинений можно мне и оставить"; есть также малодостоверное сообщение П.В.Анненкова, что первые четыре строки сказки принадлежат Пушкину). Образ Конька-Горбунка вполне оригинален. Тем не менее сказка Ершова бытовала как народное произведение, вызывая к жизни множество подражаний и прямых подделок (напр, в 1870-1890-х вышло ок. 40 поддельных Коньков-Горбунков общим тиражом ок. 350 тыс. экз.). С подлинными образцами устного народного творчества Конька-Горбунка роднит не только особая сказительская манера — веселая, с прибаутками, балагурством, обращениями к слушателям и т.п., но и "космизм" запечатленного в сказке крестьянского мировоззрения ("против неба — на земле"), соседство достоверно изображенных быта и нравов крестьян со сказочными чудесами (напр., на спине наказанного кита стоит село, обитатели которого живут своими обыденными заботами и радостями) и мн. др. Образ ершовского Ивана-дурака, ироничного, скрывающего за своими дурачествами, нарушениями общепринятых норм поведения настоящую мудрость, бескорыстие и внутреннюю свободу, выявил смысловые возможности "дураков" русских сказок, родственных юродивым в церковной традиции." (Энциклопедия "Кругосвет")

Часть Смыслового Древа Языка
А.С. Шишкова

Книга президента Российской Академии Наук, адмирала русского флота Шишкова Александра Семеновича (1754-1841): "Опыт словопроизводного словаря, содержащий в себе дерево, стоящее на корне МР" - безусловно, уникальное явление в русском языкознании. Любовь к родному языку, тонкое проникновение в языковые вибрации, оттенки и тона, защита русского языка от не родных слов. Всё это вы найдете в этой книге. Но главное, что Шишков увидел в русском языке дерево смыслов, построенное на корнях слов. На примере корня слова М()Р, Александр Семенович попытался найти связь между такими разными словами как море, мир, марево, моргать, мурава, муравей и т.д., проникнув в саму суть звуковых вибраций и вызываемых ими душевных ощущений у русского человека. Конечно, некоторые примеры выглядят наивно (не стоит забывать, что книга написана почти 140 лет назад), и дерево Шишкова можно было бы усложнить, развить. Опыт соединения морфологического и этимологического словарей в одно целое, представленное в наглядном образе ещё ждет своего исследователя.

"Не смея что либо сказать в пользу своего учебника, составленного в черные годы для светлого будущего в надежде на признание читателя, что без санскрита нет спасения для сравнительного изучения индоевропейских языков, я довольствуюсь здесь лишь выражением своей глубокой благодарности Университету Св. Владимира, напечатавшему сей труд на свои средства, и профессору Андрею Митрофановичу Лободе, помогавшему мне своими советами на пользу русской науки" (Киев, 15 марта 1908 г., Ф. Кнауэр).

"Книга С.В. Жарниковой «Золотая нить» посвящена древнейшим корням русской народной культуры. Автор – кандидат исторических наук, искусствовед и этнограф – более двух десятилетий отдала изучению традиционной народной культуры Русского Севера. В предлагаемой вниманию книге традиции и обряды, художественное творчество и песенный фольклор населения Русского Севера рассматриваются с позиций «полярной гипотезы», сформулированной в 1903 г. выдающимся индийским ученым Б.Г. Тилаком. Суть этой гипотезы заключается в том, что в древнейший период своей истории, вплоть до рубежа IV тыс. до н.э., предки практически всех европейских народов и некоторых народов Азии (индоевропейцы) проживали на территории Восточной Европы – своей прародины. Часть этих народов, являвшихся предками иранцев и индийцев, или как они сами себя называли «арьев», жила в высоких широтах – в Приполярье и Заполярье." (Н.Р. Гусева)

Семисотлетний черешчатый дуб
"Держись за дубок, он в землю глубок"
(Кобыльня, Молдавия)

Описательное этнографическое исследование, рассматривающее употребление имен деревьев, трав в русских народных песнях. Почти всегда в песнях происходит отождествление дерева, кустарника, цветка, плодов и ягод с человеком. Чувственный или событийный настрой передается разными видами растений, указывая то на горечь плодов калины, то на весёлый, румяный цвет яблока; рябина – горькая судьба, терновник – разлука, береза – невеста, дуб - жених и т.д.

Пояс с украшением в виде розетки
(Воронежская губ.)

Статья посвящена поясным украшениям русских крестьянок. Пояс Н.П. Гринкова считает наиболее древним наследием русского женского костюма. Понёва, по одной из гипотез автора, выросла из поясных подвесок, вобрав их в себя, перенеся часть орнаментики на уже сплошное полотно. Это видно из характера понёвы: она состоит из нескольких вертикальных полос ткани, швы между которыми тщательно орнаментировались, как бы воспроизводя существующие ранее подвески. Автор пытается восстановить роль пояса и его подвесок, увидев в них магическую и даже космологическую составляющую (подвешивались, как считает автор, образы солнца в виде розеток, медные литые фигурки уток, бубенцы в качестве охранительной магии и т.д.).

Первая статья Ю.И. Венелина "О соленом озере Halmyris" посвящена исследованию русских торговых путей с Византией и Грецией. Роли соли как главного фактора развития человека. Вторая статья "О древних жилищах Русского Народа", в основном едко критическая, посвящена единству Русского Народа, где бы он не проживал: «Таким образом, надобно быть истинным подмастерьем, чтоб не догадаться, что Русь, встречаемая на Каспийском, Черном и Балтийском морях, означает три разных флота, но нацию одну и туже». По ходу статьи Венелин легко вскрывает происхождение именования племен Даков-Давов (Dacorum-Davorum). Также большое внимание уделено роли рек и наличию воды (теория заступа) в расселении русского народа. Он пишет: «И так, нечего было гутарить о берегах морей; и если кому непременно хочется узнать места, ближайшие к морям, заселенные Русью, то ищите не поморян, а поречан».

"Том включает первые переводы на русский язык двух зороастрийских текстов, самых значительных произведений пехлевийской литературы — «Суждения Духа разума» (Дадестан-и меног-и храд) и «Сотворение основы» (Бундахишн). В них изложены основные принципы зороастризма, представления зороастрийцев о мире и его сотворении, а также приведены космогонические, космологические, эсхатологические и другие авестийские мифы и легенды. Второе сочинение — Бундахишн — является переложением на пехлеви одной из недошедших книг Авесты. Описание некоторых зороастрийских обрядов и ритуалов содержат несколько небольших текстов, также включенных в издание."

"Системный свод зороастрийских мифов и легенд в литературно-художественном пересказе продолжает традицию отечественных популярных изданий, посвященных наиболее значительным мифологиям Древнего мира — Египта, Двуречья, Греции и Рима, Китая, Индии. В книге последовательно изложены мифы о coтворении мира, легендарная история Ирана, жизнеописание пророка Заратуштры и представления зороастрийцев о конце света и «Страшном Суде»; в художественную ткань текста органично вплетены переводы подлинников. Комментарии, представляющие собой как изложения основных научных гипотез и теорий, так и собственные выводы автора, способствуют пониманию материала. Отдельно рассмотрено влияние зороастризма на средневековую культуру, в частности, на такой литературный памятник, как «Шахнаме». Наличие словаря позволяет использовать книгу в качестве справочного пособия по зороастрийской религии и мифологии. Текст дополнен развёрнутым введением и хронологической таблицей истории зороастрийского Ирана."

"В книге писателя и этнографа XIX в. С.В. Максимова рассказывается о деревенских колдунах и ведьмах, о русских народных обычаях, обрядах, поверьях и приметах, связанных с праздниками христианского календаря - Рождеством, Масленицей, Пасхой, Троицей и др. Книга основывается на материалах, записанных исследователями народной культуры и быта в деревнях и селах в конце XIX в."

Ольга Фёдоровна Мирошниченко - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка МПГУ (Московский Педагогический Государственный Университет). Обучает будущих учителей русскому языку. В своей книге серьезно проработала большое количество текстов по древней истории славян. Пусть не все упомянутые в книге авторы заслуживают доверия, пусть в книге есть неточности – это все не важно. А важно то, что книга погружает в стихию Истока славян. Что-то неуловимое между строк проскакивает, и это «что-то» хочется впитывать, впитывать….

В передаче затрагивается проблема связи Языка, Числа, Слова и Реального Мира, мышления и его Объекта. Тупики современного познания в Физике и других науках Шилов связывает с недостатком "риторичности" (языковости) современного языка науки.

Книга, в общем-то, не очень интересная из-за приверженности В.В. Стасова теории заимствования. Но некоторые факты, изложенные им, любопытны. В 1832 году император Николай I поручил живописцу Басину написать большую картину: «Крещение России». Как пишет Стасов: «Император Николай I любил искусство, покровительствовал ему и с юношеских ещё лет своих наполнен был мыслью, что, для чести отечества, искусство должно быть в России – русским». Но, как справедливо замечает В.В. Стасов: "По капризу и примеру Петра I, Россия в продолжение всего XVIII века в деле искусства всего более заботилась о том, как бы казаться поменьше русскою и побольше иностранною…». И как было Басину изобразить русских в их самобытных одеждах 10-го века? Басин обращается к А.Н. Оленину с просьбой разрешить затруднение, в ответ на которую Оленин ответил в октябре 1832 года двумя письмами с приложением атласа рисунков. Письма Оленина озаглавлены так: «Опыт об одежде, оружии, нравах, обычаях и степени просвещения славян от времени Траяна и русских до нашествия татар». И вот тут заложена интрига, ведь первыми изображениями славян Оленин счел изображения на победной колонне Траяна (113 г. н.э.), показывающей историю упорной борьбы римлян с даками! Стасов упоминает ещё один любопытный труд: «Материалы по истории русских одежд и обстановки жизни народной» (1881 г.) В.А. Прохорова, тоже находящего соответствия славянских одежд с изображениями Трояновой колонны, а также древней Трои, античных греческих вазах и т.д. С этих посылов и начинается исследование Стасова, которое затем уходит в сторону.

Книга раньше выкладывалась. На данный момент в архив добавлен, помимо предыдущей сканкопии, распознанный и отредактированный файл в формате djvu. Появилась возможность поиска по словам.

"«Книга перемен» — выдающийся памятник китайской и общемировой культуры и философской мысли. Более полувека тому назад «Книга перемен» была переведена на русский язык и исследована блестящим востоковедом, ученым и поэтом Ю.К. Щуцким (1897-1938). Его труд «Китайская классическая «Книга перемен»», изданный в 1960 г., стал классикой отечественного востоковедения. Настоящее издание, подготовленное А.И.Кобзевым, помимо уточненного текста перевода и исследования, включает новое введение, комментарий, ряд приложений — материалы о жизни и научной деятельности Ю.К. Щуцкого."

"Авеста, главная священная книга зороастрийцев, — духовная основа одной из величайших культур Востока — культуры Древнего Ирана; жемчужина древней религиозной мысли и литературно-художественного творчества.

В настоящем томе впервые собраны все русские переводы авестийских текстов, выполненные с языка оригинала. Издание снабжено развёрнутыми вступительными статьями выдающихся отечественных востоковедов, подробными комментариями, именным индексом и словарём, позволяющим использовать книгу в качестве справочного пособия по зороастрийской религии и мифологии."

Хануман докладывает Сери Раме о своем посещении Ситы Деви
(горельеф с храма Лара Джонггранг)

"«Сказание о Сери Раме» — национальный эпос индонезийцев. Это малайский вариант великого индийского эпоса «Рамаяна».
…
«Сказание» никогда не было переведено ни на какой язык. Предлагаемый перевод сделан по изданию «Balai Pustaka» 1953 г. Для иллюстраций было использовано издание Стюттергейма (W. Stutterheim, Rāma-Legenden und Rāma-Reliefs in Indonesien, Mūnchen, 1925), в котором воспроизведены рельефы находящихся на Яве индуистских храмов Лара Джонггранг и Панатаран на сюжеты Рамаяны." (Л. Мерварт).

Борис Леонидович Смирнов со своей ученицей Еленой Николаевной Канодой

Выложены статьи из материалов ашхабадской международной научной конференции, посвященной 110-летней годовщине со дня рождения Академика Б.Л. Смирнова, 2001 г., не вошедшие в сборник докладов.

"Материалы настоящей конференции посвящены памяти выдающегося учёного с мировым именем, академика, члена Союза писателей, заслуженного деятеля науки Туркменистана Бориса Леонидовича Смирнова, чьё имя ещё при жизни стало легендой.

Вся сознательная жизнь этого удивительного человека – яркий пример беззаветного служения науке, это научный подвиг в самом высоком значении этого слова." (Редактор сборника, кандидат исторических наук Л. Е. Скляров)

Замужняя крестьянка в кике. Медынский уезд, Калужская губ., начало XIXв.

"Книга - первое в этнографической литературе обобщающее исследование обрядовой одежды восточных славян - русских, украинцев, белорусов. Автор подробно описывает свадебные наряды сельского населения XIX - начала XX в., одежду для сельскохозяйственных работ. Отдельная глава посвящена погребальным и родильным обычаям и обрядам, значению одежды для них. Работа написана на основе коллекций музеев, архивных данных, публикаций, а также полевых исследований. Книга богато иллюстрирована."

Подкарпатская Русь. Черна. Крестьянин.
Начало XX века.

Книга С.К. Маковского привлекает, прежде всего, своими фотографиями (некоторые, правда, плохого качества). Но и по сути орнаментики Подкарпатской Руси Маковский тоже кое-что высказал. Например, его рассуждения о ромбическом элементе в орнаменте: «Стоит всмотреться в гуцульские вышивки, чтобы ромбическая их первооснова бросилась в глаза. … Эти декоративные «трубки», «покуривки», у которых древнейшая орнаментальная генеалогия, геометрически не что иное, как продолженные стороны ромба, загнутые под прямым углом. … В великорусской и белорусской народной орнаментике эти загибы дают начало многообразной разработки свастики (таб. 99с). Она отсутствует в подкарпатском узоре, если не принимать ромб с отрогами, сам по себе, как бы за двойную свастику, что вполне допустимо, графически рассуждая». И ещё одна примечательная мысль: «Но, тем не менее: ромбы, «трубки» и «крючки» (не топорковидные) остаются общей традицией, следовательно – древнейшим наследием, не только для русин, но и для славянских племен, не соприкасавшихся с мадьярами. Ещё раз напоминаю, что те же декоративные мотивы распространены и в необозримых просторах России, как среди населения русского, так и между инородческими племенами монголо-тюркской и угро-финской крови. Например, такие же вышитые бисером «рогатые» ромбики, что на Подкарпатской Руси», носят русские крестьянки в Орловской и Тульской губерниях и на Украине. Подобные же украшения – у сибирских Остяков в устьях Оби и у волжских финнов: Чувашей, Мордвы, Черемис, Пермяков, Вотяков. Те же мотивы на вышивках и тканях по Тисе и Дунаю, в Азербайджане, у Киргизов и на скандинавском севере, и следы этих же узоров в восточной Германии и ... на островах Тихого Океана. Как перекинуть мосты между этими далеко лежащими друг от друга точками?».

Юрий Иванович Венелин находит этимологию слова "маршал" славянской, означающей конного воина с копьем-жалом. Вот что он пишет: "Известно, что marha не только на Западных Славянских наречиях, но и на Южно-Русском означает вообще скотину; Западные Славяне, однако, marha называли преимущественно лошадей...". Справедливости ради надо сказать, что Фасмер производит русское слово "мерин" из монгольского, калмыцкого языков (насколько Фасмеру можно верить, другой вопрос, ведь слово "маршал" он возводит от верхне-немецкого marschalc - "конюшня", что непоследовательно, надо бы тоже от монголького тогда). "Шал"-жал - вторая часть - "... это слово Славяно-Польское и Померанское Жолнир (Zolnirz), означающее конного воина". Попутно Юрий Иванович Венелин критически рассматривает другие этимологии, производящие слово из немецкого языка. Вторая часть статьи посвящена, по сути, славянским языковым осколкам в романской Европе, в основном на примере слова "тур".

Обряд покрывания молодой. Екатеринославская губерния.

Нина Ивановна Гаген-Торн (1900-1986 гг.) – русский этнограф, родилась в семье врача, обрусевшего шведа Ивана Эдуардовича Гаген-Торна (по материалам Википедии). Предложенная статья о магическом значении волос довольно часто цитируется современными этнографами. Все рассуждения Н.И. Гаген-Торн строятся из посыла, что волосы обладают некоей магической силой, часто определяемой как силой плодородия (Человек – это Поле, Волосы – растения на нем), а также вместилищем «души». Обряды покрывания волос невесты и сокрытие их замужней женщиной связаны с тем, чтобы магическая сила рода жены не вошла в столкновение с магической силой рода мужа, и находилась как бы в подчиненном положении при переходе в новый род. Поэтому девушки могут ходить с непокрытой головой, т.к. магическая сила их волос находится внутри родственных сил родного рода. В этом утверждении есть противоречие, т.к. наедине с мужем женщина может обнажать свои волосы, т.е. скрывать их требуется только "на миру", хотя возможно, что этим фактом магическая сила женщины как бы ограничивается домом и направлется на семейное благополучие.

Илья Муромец одевается каликой перехожим

Для нас кажется очевидной связь калеки с покалеченым нищим, просящим подаяние. Но калики перехожие древней Руси вовсе не калеки. Клюки у калик в сорок пудов, у некоторых калик в былинах вместо шапки колокол в тысячу пудов. И.И. Срезневский приводит место из Псковской летописи, где 50 человек во главе с калекой Карпом Даниловичем побивают немцев на поле брани, и справедливо замечает: «Не мог же Карп Данилович калека быть действительно искалеченным бедняком…». Что же это за богатыри? Что за братство (братчину) они составляли? Срезневский считает подобные союзы заимствованными из средневековых европейских фратрий, но так ли это? Другие исследователи (Веселовский А.Н., Синягин А.А.) склоняются к заимствованию из византийско-болгарского юга с его богумильской традицией или с западными еретическими движениями (богемские братья и т.д.). Непонятно, почему И.И. Срезневский увидел трудность в этимологии слов калика-калека, кстати, являющееся однокоренным с клюкой от слов клонить, колено, калечить и т.д. Можно обратить внимание на существование духовных дружин кэлушариев в Болгарии, Румынии (тоже дающих обет, выбирающих атамана и т.д.). Можно ли видеть в этом явлении осколки дохристианского обычая? Что объединяло людей в подобные братства? Какое общее дело подвигало их к путешествию? В общем, вопрос не такой простой, как кажется.

Выходили сорок калик со каликою

Выходили они да в чисто поле,

Становились каликушки да во зеленый луг,

Во зеленый луг да во единый круг...

И стали они думать думу заединую

«Мы куда пойдем братцы каликушки,

Братцы каликушки, да куда путь держим.

И кто из нас, братцы каликушки, будет

атаман большой».

«В кружке калик перехожих соединялись представители народа, его богатыри, с образованными грамотными людьми Древней Руси «и думали думу единую»... На них смотрели как на людей, угодивших Богу, святых». (Тихомиров)

«И с этой телесной силой соединяется в каликах, по былинам почти постоянно духовная сила. Это какие-то чародеи, у которых сила мышц есть выражение силы духа. Чародейственная сила залегла как будто в самой «круте» их, во всем, что по внешнему виду делает их каликами». (И.И. Срезневский).

"Русские калики древнего времени" -
И.И. Срезневский (1862 г.)

"Крута каличья. Клюка и сума, лапотики, шляпа и колокол" -
И.И. Срезневский (1862 г.)

«… сам дом, до краёв наполненный разнообразным отображением жизни, казался живым. У него неповторимое, непременно обращенное к восходящему или полуденному солнцу лицо, или как говорили, свой лик, своё чело.

У древней пермской избы на фасаде было обычно два окна, как два глаза – взгляд изнутри дома наружу. Через окна, по народному поверью, «душа дома» созерцала красоту мира, ею жила, ею лечилась, ею наслаждалась. Окна в старину назывались «окончинами», а делали их часто особые мастера – оконишники. Оттого что у дома всегда был свой лик, появились и такие названия деталей избы: наличники, очелье, причелины, подзоры, шелом и многие другие». (Лев Баньковский).

Пир Аттилы. Справа изображён византийский дипломат и историк Приск. Худ. Mór Than (1870) по мемуарам Приска.

Эта работа, написанная Ю.И. Венелиным, судя по всему, после издания первого тома труда "Древние и нынешние Болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам" (1829 г.), дополняет и уточняет его размышления о славянстве гуннов и Аттилы. Как отмечает Ю.И. Венелин, написана она: "По поводу спора о, так называемых, Гуннских именах и для подтверждения Русско-Славянской старины, предлагаю сей отрывок, который, кажется, Гуннов приписывает навсегда Русскому народу..."

В конце девятнадцатого века, в продолжение и уточнение своей теории эволюции, Чарльз Дарвин издает два труда «Происхождение человека и половой подбор» (1871г.), «О выражении эмоций у человека и животных» (1872г.). Как писал Б.Ф. Поршнев («О начале человеческой истории»): «Главное место в этой книге, как и в следующей (о выражении эмоций у животных и человека), Дарвин отвел доказательствам психической и социальной однородности человека с животным миром». Необходимость подобной однородности возникла в связи с теориями Геккеля и Фохта об обезьяночеловеке, промежуточной ступенькой между обезьяной и человеком (отсутствие речи у Геккеля или отсутствие разума у Фохта). Но введение промежуточной ступени, переходного вида, не имеющего свойств человека, стоящего на ступеньку выше, создает проблему «скачка». Как пишет Поршнев: «… со стороны-то можно было видеть, что такой питекантроп хоть и связывает, однако и разительно противопоставляет неговорящего животного и говорящего человека. Иными словами подчеркивает загадку человека, возвращая эволюционную теорию к Декартовой проблеме – несводимости человека к естественной истории». Дарвину пришлось убрать скачок, растянуть цепь на ряд постепенных, потихоньку-помаленьку происходящих изменений изначально заложенных свойств (отсюда однородность психики животного и человека) и значит выйти из-под ударов критики «скачка». «Ведь рассматривать ближайшее звено в цепи – значит видеть скачок, а рассматривать цепь – видеть, что «природа не делает скачков» … «Дарвин предпочел элиминировать обезьяночеловека, перенеся центр тяжести с ближайшего звена цепи на цепь в целом – на идею постепенных превращений предков человека при качественной однородности психических способностей животных и человека». (Б.Ф. Поршнев). Критикой теории Дарвина скрупулезно занимался Н.Я. Данилевский (см. "Дарвинизм. Критическое исследование"). К сожалению, Николай Яковлевич не успел написать критику на труд Дарвина «Происхождение человека и половой подбор» (хотя, по утверждению Страхова, оставлял критические заметки на полях этой книги, судьба которых неизвестна), но разбор книги «О выражении эмоций у человека и животных» был произведен в полной мере (см. "Экспрессия или выражение чувства у человека и животных" Николая Яковлевича Данилевского).